Автор: Ю. Заславский
При смене веков хочется подвести какие-то итоги. А уж когда меняются тысячелетия, то итоги минувшего подвести мы просто обязаны. Конечно же, речь пойдет не о геополитических вехах и не о макроэкономических показателях, а о близком и понятном всем нам деле – о рыбной ловле. Экономические неурядицы и уголовно-политические разборки вызывают праведный гнев, а пустые садки – лишь тоску и печаль, да еще презрительные взгляды жены.
Но погрешу не намного, если заявлю, что проблемы в рыбалке для миллионов россиян – превыше всего остального. Потому что рыбная ловля для нас — это не только образ жизни, но и ее философия, а для некоторых, наверное, и сам смысл этой жизни.
Когда читаешь (или видишь), как какой-нибудь бюргер часами хлещет нахлыстовым шнуром альпийский ручей в тщетной надежде обмануть пожилую форель, так и подмывает подсказать ему: «Нацепи на крючок червяка, а еще лучше несколько красных лососевых икринок и тем самым реши все свои проблемы!» Но ведь не нацепит! Во-первых, потому что запрещено, а во-вторых, потому что неинтересно. Бюргеру хочется поймать форель на собственноручно связанную мушку, для естественного полета которой он приобрел снасть ценой не в одну сотню долларов, да столько же потратил на проведение отпуска не на пляжах
Лазурного берега, а именно в этой захолустной альпийской деревушке. К тому же в 99 случаях из 100 пойманную форель он отпустит обратно в воду. Если же он засунет рыбу в полиэтиленовый пакет, то на 100% этот рыбак – наш земляк.
И дело здесь совсем не в том, что бытие определяет сознание, в том числе и рыбацкое, а в том, что страсть к огородничеству, различного вида охотам и собирательству дикоросов у российского народа носит исторический, массовый и всепоглощающий характер. И этот чисто национальный характер не меняется ни при перемене места жительства, ни при изменении толщины кошелька.
Я был очень удивлен, когда впервые увидел, как с пирсов на Брайтон-бич в грязнющих водах Гудзона наши бывшие соотечественники ловят …крабов. В специальную краболовку закладывается бедро индейки в полкило весом, и такой снастью в течение дня вылавливается до десятка крохотных, со спичечный коробок, крабиков. Язык не поворачивается назвать этот промысел «бизнесом», да еще в деловом сердце мира. Это что-то совсем другое.
Ни в одной другой стране, кроме России, на водоемах вы не увидите толпы разновозрастных и разнополых рыболовов, а в лесах не встретите шастающие полчища любителей ягод, грибов и орехов. Более того, сегодня такого изобилия самых разных снастей по вылову рыбы, какое наблюдается в московских магазинах, вы не найдете ни в Нью-Йорке, ни в Сеуле, ни где-либо еще. И это при том, что именно в России (не только в столичном регионе) видовой и количественный состав фауны, в нашем случае рыбной, мягко выражаясь, оставляет желать лучшего.
Наметившаяся было в начале 90-х годов тенденция к росту рыбных запасов к концу десятилетия стала прямо противоположной. Причина, на мой взгляд, одна: абсолютный браконьерский беспредел на водоемах. Свято место пусто не бывает! Если в начале десятилетия почти полной остановке российского производства, особенно экологически вредного, радовались одни лишь рыболовы (вода стала значительно чище), то последний «писк» браконьерской моды – глушение рыбы боевыми гранатами — окончательно развеял наши робкие надежды на то, что мы достойно войдем в мировое рыболовное сообщество.
Нереальна задача в одночасье изменить нашу тысячелетнюю культуру отношения к природе. Вряд ли у нас в обозримом будущем удастся привить принцип, по которому живут, в частности, в странах Центральной Европы: «Не ты сажал, не тебе и собирать». Да и лишать миллионы россиян путем введения драконовских законов удовольствия ловить рыбу или собирать грибы, наверное, неправильно, да и опять же бесперспективно.
Но что-то делать надо. Потому что наши дети и внуки этого удовольствия могут быть лишены просто так, без всяких законов. Просто потому, что не будет рыбы. Несмотря на феноменальную пластичность рыбьего племени, бездумное и варварское отношение к нему со стороны двуногих обязательно подведет нас к знакомому порогу, за которым и мойва будет считаться редкостным деликатесом.
Единственное, чего делать не надо, так это отдавать решение проблемы на откуп государству. Ничего, кроме фискальных мер, оно предложить не сможет, и рыболовы могут оказаться в «интересном» положении охотников: взносы, пошлины, лицензии исключительно для содержания чиновничьего аппарата. Не подумайте только, что у меня нет доверия к нынешнему «демократическому» государству. В «строгие» 70-годы мне довелось охотиться в Забайкалье. Время моего приезда туда совпало с ходом омуля по Селенге. Из всех СМИ и из уст чиновников звучало предупреждение: ловля омуля категорически запрещена, штраф 10 руб. за одну штуку. Но омулем меня обильно угощали охотовед, рыбинспектор, начальник УВД и даже помощник тамошнего прокурора. А у местных жителей омуля можно было купить сколько угодно по цене 1 руб. за голову.
Да и многие другие государственные мероприятия в природоохранной области иначе как профанацией не назовешь. Уже много лет в некоторых регионах действуют дурацкие ограничения на любительскую ловлю рыбы в весенний период. Если чиновники считают Истринское и ему подобные водохранилища центрами мирового рыболовства, то тогда понятно: без лодки там действительно трудно что-либо поймать. Но что происходит весной на малых реках того же Подмосковья?! Без всяких лодок вершами, телевизорами и пауками вода в них буквально процеживается. Кстати, напомню, вылавливаются лучшие производители из тех самых водохранилищ, зашедшие в эти речки на нерест.
Ставят в этом деле точку «несознательные» спиннингисты. Самыми дешевыми (если отберут, не жалко) снастями на «нержавейку» они в мае подчистую вылавливают щучье поголовье, и расчехлившему свой спиннинг 10 июня законопослушному рыболову можно лишь посочувствовать. За последние 20 лет на водоемах «общего пользования» я не встретил ни одного рыбинспектора! А зачем ему там быть, когда гораздо проще (спокойней, безопасней) снять финансовый урожай в «культурных рыбных хозяйствах»?
В новейшей истории в большинстве стран главным «органом», регулирующим пользование дарами природы, выступало (и продолжает выступать) само население, в нашем случае рыболовная общественность.
И хотя браконьеров нередко топили, не это было главное. Помимо жестких мер «общественного воздействия» было и другое: понимание и неукоснительное соблюдение большинством населения нескольких элементарных правил, таких, как: «не руби сук…», «не плюй в колодец…» и пр. Россияне же живут в постоянном ожидании апокалипсиса: после нас хоть потоп. Абсолютное неверие населения в какую-нибудь справедливость не позволяет надеяться на приживание на российской почве передовых зарубежных технологий защиты природы.
Один из самых богатых общественных фондов в мире – Фонд спасения атлантического лосося, возглавляемый наследником британской короны принцем Чарльзом. Результат деятельности фонда, как говорится, на столе, не говоря уже о водоеме: семги в Западной Европе и Северной Америке столько, как ротанов в подмосковных прудах. У нас же старательно, «по всем правилам» вылавливаются последние хариусы в верховьях Волги. Кроме того, что в России любой фонд ассоциируется … правильно, с воровством, у нас и любая экологическая программа вызывает справедливое подозрение: людям кушать нечего…
Может быть, я — идеалист, но думаю, что в России начинать борьбу за спасение рыбных запасов нужно именно с рыболовной прессы. Чтобы в ней публиковались материалы не только о том, как больше хапнуть рыбы и как вкуснее ее сожрать, но и о том, как сделать так, чтобы этой рыбы в наших водоемах стало просто больше. И начинать я предлагаю с «перевоспитания» нашей элиты — с профессионалов рыболовного спорта.
Свою первую форель-недомерка я десятилетним пацаном поймал в речке Латорице, что в Карпатах. Гордо носил я ее на кукане в течение дня, рыбка из красавицы – пеструшки превратилась в какое-то бледное и невзрачное «тело» и в конце концов протухла. Я ее выбросил. Прошло уже 40 лет, а я до сих пор жалею, что не отпустил ее сразу после поимки. Сегодня при ловле на «совершенную», т.е. на дорогую, тонкую «спортивную» снасть подмосковная мелочь садится на крючок постоянно и в больших количествах. Иногда с ужасом думаю, что стало бы с моим любимым водоемом, если бы его регулярно посещали хотя бы 2-3 «спортсмена».
Всю рыбу выловили бы подчистую! Потому что по эффективности «спортивная» снасть и соответствующая техника ловли превосходят ставные сети, включая «телевизоры». (О бреднях, электролове и динамите не хочется говорить по определению.) Более того, иногда сеть мне кажется более гуманным способом ловли, поскольку размер добычи регулируется размером ячеи. И уж гораздо менее вредоносной многие специалисты, в том числе и рыбного хозяйства, считают охоту с острогой. Современная же «спортивная» снасть предполагает преимущественное использование микрокрючков, на которые только и можно поймать достаточное (для чего? для рекорда?) «микрохвостов».
Могут возразить: никто и ничто не мешает отпускать недомерков. Но дело все в том, что поймавшийся на крючок малек, особенно карповых рыб и окуней, даже при самом бережном к нему отношении, сильно травмируется и, как правило, погибает. Даже такая живучая рыба как карась в «нежном» возрасте очень уязвим. И это в условиях любительской рыбалки. Что же тогда говорить о соревнованиях при «скоростном» лове, передержке всех рыб в одном садке и последующем взвешивании?! Поверьте мне, что два дня крупных соревнований плюс предшествующие им тренировки по своим последствиям можно приравнять к взрыву пары-тройки тех же боевых гранат.
Какой выход? Думаю, решение должны предложить сами спортсмены. Возможно, это будет возврат к ограничению минимальных размеров рыб, допускаемых к зачету. Не могу согласиться с утверждением Е.Константинова, что это – «эхо стариковского ворчания десятилетней давности». Скорее, это утверждение нормальных человеческих и божеских норм отношения к безголосым существам. А может быть, стоит ограничить размер крючка, например, не меньше №10 при ловле поплавочной удочкой или размер блесны, скажем, не меньше №1 при соревнованиях на спиннинг. Не думаю, что поимка нескольких десятков тридцатиграммовых окуней так уж необходима, чтобы утвердиться в глазах окружающих, да и своих собственных.
«Спортсменам» присуща и другая крайность: умелый и неограниченный лов крупной рыбы. Отечественные рыболовные журналы пестрят фотографиями, на которых известные рыболовы запечатлены на фоне груд пойманной рыбы. Сопровождаемые «конкретными» рекомендациями по тотальному вылову щучьих «партсобраний», эти публикации ничего, кроме чувства жалости, смешанного с отвращением, не вызывают.